моего фонда, да не забудь в книге пометить.
Белькович нехотя встал со стула и поплелся исполнять поручение авторитетного человека, от которого здесь зависело все.
И через несколько дней все повторилось в ресторане на окраине города. На сей раз поздравить юбиляра приехали начальники из Витебска и местное начальство в лице первого секретаря Оршицкого райкома Николая Ивашова, председателя Оршицкого исполкома Николая Прищепо, и, разумеется, прибыл сам юбиляр. В зависимости от важности начальника и его личной благосклонности к райпотребсоюзу Бородин дал указание поднести каждому столько-то бутылок коньяка, экспортной водки или вина.
– И как ты думаешь, Евгений Викторович, юбиляр ты наш, почему в городишке провинциальном райпотребсоюз процветает? А я отвечу! Не перевелись на земле белорусской опытные руководители-самородки, – молвил тост за здоровье Бородина Николай Ивашов.
– Надо присылать к тебе, Марк Наумович, делегации опыт перенимать! – вторил ему Николай Прищепо.
– Так уж присылают чуть не каждую неделю! Отбоя нет! – отшучивался Марк Наумович с грустными глазами.
Венцом праздника под всеобщее улюлюканье стал вынос кабана – жирного подарка юбиляру.
– Ты с ума сошел, Марк Наумович! – крикнул довольный Евгений Викторович, но распорядился тут же унести кабана в служебную машину.
Боясь встретиться с грозной Верой Андреевной, Рыжиков подъехал на торжество только к шапочному разбору, чтобы проконтролировать отправку высоких чиновников по домам. Но, как назло, у самого входа головой врезался в большой живот партийной дамы.
– Фима, вы здесь? – сменила гнев на милость Вера Андреевна. – Я уж и не надеялась вас увидеть.
– Простите, я очень спешу, – трусливо пролепетал Рыжиков.
Когда крупная идейная дама поняла, что Фима по-прежнему ее избегает, от милости не осталось и следа.
– Очень скоро, Фима, вы поплатитесь за неучтивое поведение! – в мстительном гневе голос Веры Андреевны стал похож на низкий лай огромной собаки.
– Вы мне угрожаете? Ну почему? Чем я провинился перед вами, голубушка?
– Скоро, Рыжиков, скоро вас настигнет возмездие!
– Чушь какая! Поймите! Я не могу вам оказывать знаки внимания! Я женат! То была ошибка!
– Ошибка? Я вас не желаю знать! – с громом крикнула Вера Андреевна, и то ли от грозного крика, то ли от внезапного порыва ветра упало и покатилось прочь помойное ведро у парадного подъезда ресторана.
– Что с тобой, Фима? Ты как будто привидение встретил! – вышел подышать Марк Наумович.
– Уж лучше бы привидение…
– Проблемы?
– Не волнуйтесь, Наумыч, это личное.
– Ну, смотри сам. Проверь тут все, как всегда. Я уехал, – сказал Бородин и умчался на своей верной 21-й «Волге», чтобы рано утром отправиться в следующую командировку, на этот раз в Пярну.
20
Крупный рыбоконсервный комбинат в эстонском городе Пярну был построен в послевоенные годы. А в середине шестидесятых годов директором на градообразующем комбинате стал однополчанин Бородина – Отто Райнис, сумевший добиться на предприятии невероятных успехов.
– Как я рад тебя видеть, Марк! Молодец, что приехал! Устал с дороги, или пойдем покажу тебе свое государство?
– Не устал, Отто, водитель устал, отпущу его в гостиницу и пойдем…
– Что ты, какая гостиница! Сейчас я все организую – я же тут как рыба в воде.
Светловолосый мужчина с длинным прямым носом и ясными голубыми глазами в элегантном костюме тут же по селектору связался с секретарем и определил белорусских гостей в местный санаторий «Эстония».
– Извини, хотел пристроить тебя в специальный санаторий, где обычно отдыхают советские космонавты, но сейчас самый разгар сезона, все занято. Знаешь, Пярну не так давно стал курортом общегосударственного значения! Но в «Эстонии» тоже неплохо, я думаю, тебе понравится. Пусть водитель едет, устраивается, а мы с тобой пройдемся.
Слегка убеленный сединой Райнис не без гордости провел небольшую экскурсию по рыбопромышленному предприятию, и Бородин по-хорошему позавидовал давнему другу, с которым в окопах пришлось пережить самые страшные дни в жизни.
– Чисто у тебя, красиво и слажено…
– А рыба ждать не любит! Да и у эстонцев порядок в крови, как у моей мамы: в доме должно пахнуть пирогами, а на столе всегда чистая скатерть. Ну что, выбрал, что брать будешь? Шпроты, салака, сайра, треска, да и икра есть! Все доставим в лучшем виде! Пойдем, я тебя самыми вкусными шпротами горячего копчения угощу! И великолепным пивом! Знаешь, у нас пиво очень хорошее.
– Слушай, друг, не нравится рыба? – с изумлением смотрел Отто на Марка, сидя в маленьком уютном кафе на берегу Балтийского моря.
– Ну что ты, очень вкусно…
– А что глаза такие грустные?
– А когда они были веселыми? Разве воевали мы с веселыми глазами? – по столу длинные музыкальные пальцы перебирали фортепианное соло.
– Ну что ты сравниваешь, 25 лет прошло, как прогнали фашистов, сейчас-то чего грустить? Живы остались!
– Это конечно, живы. Вот скажи мне, Отто, ты много работаешь, тебя уважают, ты доволен тем, что у тебя есть?
– А что? Все хорошо, Марк! У меня хороший дом, жена, дети выросли, у меня есть любимые собаки. Колли… Я так люблю с ними по утрам бегать!
– Молодец, у меня тоже как будто все нормально. Я не об этом.
– А о чем? Как это у вас говорят, «лучше журавль у небе, чем синица в руке»?
– И об этом тоже. Ты не замечал, кто принцип «кто не работает, то не ест» давно не актуален в нашей стране? Почему для того, чтобы хорошо жить, надо непременно выкручиваться, что-то доставать, кому-то что-то дарить, устраивать… Ну почему нельзя просто жить и работать, а не налаживать связи, выколачивать планы, а потом их стараться не срывать?
– Тебя на философию потянуло? Или кризис среднего возраста почувствовал? Что тебя гложет?
– Да ничего, это я так, пиво расслабило немножко. Устал. Но не оттого, что много работаю, устал не видеть результата своего труда. Все хотят на дармовщинку в рай попасть.
– Ты себя не идеализируй. Ты же тоже пользуешься какими-то благами!
– Я это заработал своим горбом!
– Друг, ты живешь в системе, и плохо тому, кто из этой системы выпадает. Конечно, на Западе ты бы уже миллион заработал. Но знаешь, как-то знаменитый американский финансист Рокфеллер сказал: если ваша единственная цель – стать богатым, вы никогда не достигнете ее.
– Я никогда не хотел быть богатым, – и без того близко посаженные черные глаза стали ближе и сосредоточенней. – Я хотел иметь свое дело, которое можно было бы передать детям, как когда-то было в царской России, до революции.
– Эко тебя занесло! Тогда ты не в той стране родился и не в то время! Пойдем лучше прогуляемся!
Они шли по тихой узкой улочке, наслаждаясь приятным
